Приватизация: как это было и к чему привело. Ваучерная приватизация в россии Нормативная база приватизации

Приватизационные реформы в 1990-е годы стали не только следствием крушения социалистического лагеря и символом реформ в странах бывшего СССР и в Восточной Европе. Процессы передачи государственной собственности в частные руки проходили в рамках обычных экономических реформ и в целом ряде других стран. В данной статье предпринята попытка рассмотреть тот международный опыт, на фоне которого проводили приватизацию отечественные реформаторы. Очевидно, что при многообразии подходов российский оказался уникальным экспериментом.

Приватизация в 1990-е годы стала массовым явлением на нескольких континентах. Этот процесс охватил как государства с переходной экономикой (страны Азии, Центральной и Восточной Европы, переходившие от плана к рынку), так и развивающиеся страны Латинской Америки и Азии, которые уже были частью глобального рынка и располагали значительной частной собственностью.

Разумно предположить, что итогом этих процессов должны были стать такие результаты, которые символизировали бы прогресс эффективного хозяйствования после приватизаций и объясняли бы смену подходов к приватизации на протяжении 1990-х годов. При этом практические - и частично поддающиеся количественной оценке - критерии успеха приватизации могут быть едиными для всех избранных стран. К таким критериям относятся: стабилизирующее воздействие на бюджет (доходы от приватизации), приток иностранных инвестиций, капитализация на фондовой бирже и, наконец, устойчивый экономический рост после проведения ключевых (массовых) приватизаций. Среди важных критериев успеха приватизации в начале 1990-х годов часто упоминалось также формирование широкого слоя собственников акций, однако этот критерий постепенно был «потерян» в дискуссиях, посвященных другим результатам приватизационных программ.

В целом за рассматриваемые 10–12 лет в мире было использовано несколько моделей приватизации. Можно объединить латиноамериканскую приватизацию с венгерской по подходу к продаже отдельных предприятий и роли иностранного капитала. Разница в том, что в Латинской Америке продавали только крупные государственные компании (малые предприятия были уже давно приватизированы), тогда как в Венгрии, кроме прочего, попытались выйти на уровень, когда примерно 25% собственности принадлежало бы иностранцам. В большой степени к этой же модели, не предполагающей «повальной» раздачи собственности, можно отнести Корею (в период после азиатского кризиса 1997–1998 годов) и Турцию. Другие страны, переходившие от планового хозяйства к рынку - такие как Эстония, Чехия, Монголия, - провели широкие эксперименты, иногда комбинируя прямые продажи национальным и иностранным инвесторам с раздачей собственности гражданам своей страны. Не все эти эксперименты считаются удачными. А ряд стран фактически обошлись - как Польша - без радикальных программ приватизации, сумев, тем не менее, решить многие проблемы трансформации.

Польский пример трансформации стал к началу ХХI века в Центральной и Восточной Европе витриной успеха реформ, проводившихся в достаточно сложных внутриполитических условиях. Несостоявшаяся массовая приватизация рассматривалась обычно как недостаток. Однако после всех экспериментов 1990-х годов Всемирный банк оценивает именно Польшу как удачный пример реструктурирования экономики. Оказалось, что и без массовой приватизации создание конкурентной среды позволяет перейти к росту. Экономический рост в Польше, относительно высокая цена приватизируемых по одному предприятий, огромный рост иностранных инвестиций в конце 1990-х годов (и позднее) являются ясными индикаторами успеха трансформации.

Приватизационные процессы 90-х можно условно поделить на три периода. Первый - с начала 1990-х годов до мексиканского финансового кризиса декабря 1994 года - охватывает ряд масштабных событий в области приватизации. Российская ситуация существенно отличается на фоне этой хронологии тем, что в 1995 году была проведена операция «долги на акции» (так наз. залоговые аукционы), которая в основном и завершила раздачу собственности в России. В целом же в мире именно этот период послужил полигоном для экспериментов с массовыми схемами передачи собственности, которые в ряде стран (при поддержке международных финансовых организаций) рассматривались как необходимые и могут быть охарактеризованы как «большой скачок». В этот период определились принципиальные подходы к трансформации в переходных странах, а к 1994 году государства Центральной и Восточной Европы (кроме СНГ) в целом вошли в фазу роста.

Второй период - 1995–1997 годы (между мексиканским и азиатским кризисами) - может быть охарактеризован как успех традиционной приватизации в условиях роста мировой экономики и финансовых рынков. Основные шаги по трансформации собственности в странах с переходной экономикой были уже сделаны, и началось развитие экономики на новом фундаменте частной собственности.

Наконец, третий период - после 1997–1998 годов - закрепляет тенденции 1990-х годов на базе накопленного опыта и в условиях замедления роста мировой экономики. Приватизационные процессы в этот период продолжаются, но грандиозные эксперименты 1990-х уже закончены и происходит возврат к традиционным способам продажи предприятий.

Попытаемся рассмотреть ту развилку на пути приватизации, которая возникала перед реформаторами и мировым сообществом в начале 90-х, описать, какие пути были в итоге выбраны, а также то, как фактические события на протяжении трех упомянутых периодов формировали отношение к методам приватизации.

В целом за 1980-е годы в мире было приватизировано 6 800 предприятий, в том числе 2 000 в развивающихся странах. Основным практическим уроком приватизации в развитых странах (в Великобритании при Маргарет Тэтчер, во Франции в 70–80-х годы) стало проведение сложных переговоров о передаче больших комплексов национальной собственности в руки стратегических инвесторов по возможности за хорошую цену. При этом учитывалась способность потенциального приобретателя управлять сложными (по существу отраслевыми) системами. Основной целью таких приватизаций было сокращение обязательств бюджетов (плюс определенные доходы от продажи самой собственности), а также надежда на повышение качества управления большими устаревшими государственными компаниями. Причем цели и средства их достижения находились в определенном соответствии: возможные ошибки при оценке стоимости компаний и их перспектив могли трактоваться в пользу покупателей для повышения спроса, но это уравновешивалось необходимостью «разгрузки» бюджета и управления страной, что и делало в итоге приватизацию крупных компаний общественного сектора эффективной. Преимущества приватизации крупных компаний «по одной» при существующем рынке капитала и устоявшихся правах собственности (соответственно - и корпоративном управлении) были очевидны, равно как и сложность перенесения этого опыта на развивающиеся и переходные страны.

На начальном этапе важным фактором выбора модели приватизации стало ощущение краткости исторического периода («окна возможностей»), отпущенного на преобразования. Попытка использовать приватизацию для решения политических проблем трансформации породила новую невиданную проблему: как приватизировать «сразу все». Видимо, начальное стремление реформаторов в странах Центральной и Восточной Европы к быстрой массовой приватизации было связано с желанием достичь точки «невозврата» к социализму. Такой подход в целом поддержали и международные финансовые организации. В каждой стране переходной экономики они поддержали тот вариант приватизации, на который пошли в этих странах сами реформаторы. Общее их послание представителям реформаторских кругов выглядело так: «Обеспечьте достоверность обещаний, что реформы будут необратимыми, опираясь на то, что вы умеете и можете делать».

Однако трудно найти специальное исследование, которое помогло бы определить, насколько частнособственнические инстинкты способны (если не говорить о мелкой и средней собственности) закрепить социально-политический поворот от социализма к демократии и рынку. Здесь различие целей немедленно повлекло за собой различие инструментов. В наиболее радикальном варианте - российском - была сделана ставка на то, что институты рынка сами cформируются под простую передачу прав собственности от государства частным лицам любым путем.

Польша, которая стала региональным лидером в изобретении ваучеров и ваучерных фондов, в конечном итоге так их никогда и не применила. Идея, которая была положена в основу польской приватизации, носила двухступенчатый характер и предполагала распределение акций 200 ведущих национальных компаний между несколькими инвестиционными фондами. Именно акции этих фондов должны были быть распределены между гражданами. Фонды потом могли конкурировать между собой за клиентов.

Чехословацкая ваучерная приватизация представляла собой «замкнутую компьютерную игру» и с российской имела мало общего - разве что термин «ваучер». Система гарантировала каждому участнику долю выбранного им объекта. Для участия каждый желающий в нее играть должен был купить билет за двухнедельную зарплату. Потом ему давали информацию и время на раздумье для регистрации - чтo он хотел получить. То есть была гарантия доли в предприятии - большой или маленькой - в зависимости от того, сколько граждан захотело приобрести конкретный «свечной заводик». Всем участникам было известно, что надо делать, - дальше их собственное знание или везение давало им некоторый капитал в форме акций. И потом нельзя было сказать, что кого-то просто надули, - всем был дан шанс и доля. Но в итоге крупнейшие ваучерные фонды «нахватали» собственности и оказались в положении конгломератов с огромными проблемами эффективного управления. Так что приватизация не дала искомых результатов с точки зрения появления эффективного собственника, а приток иностранных инвестиций в Чехию задержался на несколько лет против Польши и Венгрии.

Поиск решений происходил в сравнительно узком временнoм коридоре. Было очевидным, что традиционная приватизация может решить лишь некоторые, но не все проблемы перехода. В частности, существовала проблема создания не столько даже эффективного собственника, сколько собственника, который защищал бы вновь обретенную добычу - часть государственной собственности - от поползновений «левых». На выходе этих дискуссий и обнаружилась та гигантская развилка, которая снова поставила Россию в особое положение среди переходных стран с точки зрения прав собственности и поведения бизнеса, хотя объективно задача перехода к рынку состояла в возвращении «на магистраль», с которой страна сошла в 1917 году.

Можно выделить группу стран, сделавших ставку на приватизацию как способ решения бюджетных и долговых проблем и на продажу крупных компаний стратегическим инвесторам: речь идет о нескольких странах Латинской Америки и Венгрии. Все они получили значительные объемы бюджетных доходов (и впоследствии - прямых иностранных инвестиций).

Хотя экономика Аргентины в 2002 году испытала тяжелейший кризис и никак не выглядит впечатляющим случаем успеха структурной политики, никто еще не усомнился в успехе ее приватизационной стратегии. Всего аргентинское правительство за 1990–1999 годы получило от приватизации почти 45 миллиардов долларов. Вопрос скорее состоит в том, как правительство Аргентины использовало эти средства: на развитие или на поддержание государственных социальных мандатов. Основная часть доходов была получена за счет приватизации нефтяных и нефтеперерабатывающих компаний, газовых и электроэнергетических монополий, системы телекоммуникаций и воздушного транспорта. За указанный период было приватизировано 104 компании, 128 переданы в частную собственность на условиях концессии (включая 86 нефтяных месторождений), 9 - на условиях ассоциативного участия, в 5 компаниях была проведена продажа акций на рынке. Приватизация 90% госпредприятий в течение 1990–1994 годов сократила размер госсектора: если в 1991 году в нем было занято 39% рабочих и служащих, то в 1997 году - только 6,9%.

Огромные доходы при приватизации ограниченного числа государственных компаний получила и Бразилия. Бразильская приватизация стала одним из инструментов преодоления бюджетного кризиса. Национальная программа была законодательно утверждена в 1990 году. Основными целями данной программы были снижение финансового дисбаланса государственного сектора, в том числе за счет снижения внутреннего долга госпредприятий; повышение производительности госпредприятий за счет эффективного управления частными инвесторами; стимулирование модернизации промышленности и инфраструктуры за счет притока частного капитала, в том числе иностранного. Приватизация в основном происходила в виде продаж на аукционе со свободным доступом инвесторов, включая нерезидентов. Таким способом было приватизировано подавляющее большинство предприятий (91%). Незначительная доля (4%) распространялась среди работников предприятий. Пять процентов от общего объема приватизации составляли открытые публичные продажи. Преобладание аукционных продаж способствовало концентрации контрольных пакетов акций в руках крупных заинтересованных инвесторов, что в дальнейшем облегчало управление собственностью. Доходы от приватизации на федеральном уровне предполагалось полностью направлять на сокращение государственного долга. Особенностью начального этапа приватизации (1991–1996 годы) была законодательно установленная возможность использовать при приватизации не только наличные деньги, но и неденежные формы расчетов, в основном различные виды государственных ценных бумаг. При этом доля наличных денег в общем объеме продаж вначале была очень невелика, что реально тормозило участие иностранных инвесторов. В 1991–1993 годах доля денежных суррогатов составляла более 95%, в 1996 году возможность использования ценных бумаг была ограничена, и лишь начиная с 1997 года при приватизации начали использовать только наличные средства.

Вторая группа стран отличалась отсутствием действительно значительных продаж собственности либо проведением массовой приватизации в такой форме, которая не предполагает серьезную максимизацию доходов. Заметно, что эти страны получили значительно более низкие доходы (особенно в расчете к ВВП или на душу населения). Переход к денежной приватизации последовал уже в середине - конце 90-х годов, когда рынок был обременен новыми рисками, возникшими в ходе и после азиатского кризиса.

Польша довольно успешно преодолела эти риски, но она не выполнила своей программы массовой приватизации крупных предприятий. Страна, ставшая одним из интеллектуальных лидеров региона в формировании реформаторских программ, в частности ваучеров и ваучерных фондов, мудро не стала свои изобретения применять, предоставив желающим возможность экспериментировать на себе. И это хорошо демонстрирует важный аспект возможной стратегии приватизации. Чем более совершенна экономическая среда, чем выше уровень конкуренции, тем выше уровень доверия инвесторов к предприятиям. Высокая цена приватизируемого имущества зависит не только от текущей макроэкономической ситуации, но также от того, как эта ситуация исторически складывалась, и от достигнутой стабильности. А постепенное повышение доверия к странам с переходной экономикой повышает их инвестиционную привлекательность и, соответственно, цену приватизируемого имущества как средства стабилизации.

Следует отметить, что роль приватизации и отношение к ней стали меняться уже в середине 90-х годов - вскоре после завершения первого периода, который по нашей классификации заканчивается мексиканским кризисом декабря 1994 года.

В частности, уже в 1995 году внутренний анализ Всемирного банка привел к некоторому пересмотру отношения к массовых ваучерным схемам: в Отчете о мировом развитии 1996 года ваучерной приватизации приписываются два достоинства - «скорость и осуществимость» и несколько загадочное «увеличение справедливости». Отмечается отсутствие поступлений в бюджет, а вопросительными знаками отмечены «улучшение корпоративного управления» и «расширение доступа к капиталу и квалифицированной рабочей силе». Проблемы корпоративного управления после введения ваучерных схем представляются весьма острыми, а возможность доступа к рынку капиталов без сносного уровня корпоративного управления представляется сомнительной.

Этот же Отчет о мировом развитии в категории стран, где проведена «массовая ваучерная приватизация», числил только Литву, Монголию и Чехию. В России на долю этого метода (на конец 1995 года) пришлось только 11% всей собственности, тогда как 34% остается государственной и 55% - приватизировано по схеме «выкуп администрацией и работниками», против которой международные финансовые организации обычно выступали.

Объективно приватизация должна вести к росту фондового рынка и капитализации компаний. Фактически можно отметить огромный рост торговли акциями после приватизации в Аргентине и Мексике, а после азиатского кризиса - в Польше и Турции. В России как объем торговли, так и капитализация - порядка 50–100 миллиардов долларов (в зависимости от периода) - еще в 2000–2002 годах существенно уступали другим странам.

Специфика сложившейся биржевой торговли акциями спустя десятилетие после начала приватизации также указывает на недостаточный уровень корпоративного управления. Строго говоря, для страны с российскими масштабами богатства и экономическим ростом на протяжении нескольких лет подряд капитализация на фондовом рынке просто мала. Она фактически равна положительному сальдо торгового баланса, что является удивительно низким уровнем. Рост капитализации в 2003–2005 годах отражал весьма ограниченный объем торговли, мировой подъем, рост нефтяных цен и другие факторы, которые выводят обсуждение за пределы основных последствий приватизации.

Для сравнения отметим, например, что капитализация на Мадридской бирже превышала 525 миллиардов евро на май 2002 года. Этот уровень опирался всего на акции 35 компаний, среди которых нет ни нефтяных компаний, ни «Газпрома». Приватизация ряда компаний (особенно «Телефоники» и «Эндесы») в 1997–1998 годах позволила получить более 20 миллиардов евро в бюджет от граждан своей же страны и создать в обществе с давними «левыми» традициями слой индивидуальных собственников акций, достигающий почти половины семей.

Российская приватизация контрастирует с этим опытом, несмотря на вполне демократичные на вид ваучеры и первоначальные указания руководства страны на необходимость создания «миллионов собственников, а не создания кучки миллионеров» (Б. Н. Ельцин).

Экономический рост в 90-х годах был достигнут в тех переходных странах, где наблюдался скорее более высокий уровень открытости и конкуренции, более высокое качество корпоративного контроля и управления, нежели массовость приватизации. В целом страны с прагматическими подходами к приватизации крупных предприятий и иностранному капиталу демонстрируют, как правило, более высокие показатели в сфере приватизационных поступлений в бюджет, более высокий уровень прямых инвестиций и более высокий уровень капитализации на фондовых рынках.

Фактическое многообразие подходов к приватизации крупной промышленности в переходных странах показывает множественность путей к успеху, отсутствие предопределенности или «обреченности» той или иной страны на ту или иную схему приватизации.

Наиболее радикальные массовые схемы ускоренной приватизации носили политический характер. Экономические соображения, в частности характер возникающей структуры собственности и корпоративного контроля, не брались в расчет. Хотя такие схемы были активно поддержаны извне международным сообществом, они не были навязаны извне. Деятельность нескольких бестрепетных групп реформаторов в короткий период 1992–1994 годов оказалась весьма дорогостоящим экспериментом, но все же осталась локальным явлением среди стран с переходной экономикой. При этом надежды на быстрое изменение структуры собственности после приватизации не были основаны на каком-то специальном анализе. В частности, эти ожидания не учитывали способность собственника препятствовать захватам. В любом случае мы можем считать, что издержки, связанные с захватом и удержанием предприятий собственниками, которые не несли расходов при получении этих предприятий под свой контроль, видимо, должны рассматриваться как трансакционные издержки общества по проведению полномасштабной трансформации отношений собственности.

Приватизация 1991-1997 годов стала логическим завершением выхода России на новый путь развития – рыночную экономику. Разгосударствлению подлежало все недвижимое имущество (предприятия, жилье), природные ресурсы, земля. По сути приватизация является передачей бывшей госсобственности в руки частных владельцев (как вариант - коллективов).

Порочный круг социалистического хозяйствования и управления, когда всё принадлежит всем и никто конкретно в результате не заинтересован, привел к катастрофическому состоянию экономики. Развал СССР в 1991 добавил масла в огонь. Старая правовая база уже не соответствовала требованиям действительности. Новая фактически не была сформирована.

В таких условиях передача государственной собственности частникам имела решающее значение. Ставка делалась на то, что новые владельцы будут кровно заинтересованы в прибыльности предприятий и смогут наладить разрушенное за годы советской власти производство. Но именно из-за отсутствия четкой правовой базы благое начинание пошло по ложному пути и превратилось в настоящее разворовывание богатств страны.

Ваучерная приватизация

Управление ходом приватизации традиционно связывают с именами двух людей: Анатолия Чубайса и Егора Гайдара. Первый – председатель Госкомимущества РСФСР и один из авторов новой экономической реформы. Второй - заместитель главы правительства по экономическим вопросам и главный идеолог приватизации.

По их предложению было решено провести процесс разгосударствления путем распространения среди населения приватизационных ваучеров (чеков) гособразца. По задумке идеологов реформы 1 ваучер равнялся 10-ти тысячам дененоминированных рублей. Выдача ваучеров была попыткой как-то урегулировать ход приватизации при отсутствии адекватной правовой базы.

Стоимость всего имущества была условно поделена на общее число граждан страны. 1 ваучер и обозначал долю, которой владел каждый отдельно взятый россиянин. По замыслу держатели ваучеров после окончания приватизации должны были получать некий процент прибыли от суммарных доходов предприятия, долей которого они владели.

Что происходило на самом деле

Ход приватизации теоретически регулировался двумя главными правовыми актами. Один из них был издан по инициативе лично президента Ельцина. Но на деле эти законы не действовали. Приватизация производилась огромной коррумпированной «машиной». Проценты и доли участников подтасовывались. В одних случаях предприятия силой захватывались их директорами. В других - в ход шли взятки чиновникам, которые должны были регулировать процесс и следить за соблюдением законов.

Ваучеры, которые были розданы населению, фактически мало что стоили. 2 ваучера в 90-ые годы меняли на одну бутылку водки или пару килограмм гречки. Простые россияне не знали, как поступать с этими документами, поэтому нередко просто выменивали их на еду. Ваучеры пачками скупались спекулянтами всех мастей, и в результате основная часть населения страны в приватизации вообще никак не участвовала.

Ценнейшая госсобственность почти «раздаривалась» тем, кто имел связи в Госкомимуществе и подчиненных организациях. В ходу была такая схема: реальная стоимость предприятия искусственно занижалась, после чего на залоговом аукционе оно продавалось за бесценок заинтересованному лицу. Особенно часто это практиковалось в отношении крупных объектов типа морских пароходств, заводов черных и цветных металлов, предприятий по добыче нефти и пр.

Результаты

Всего за весь период приватизации (процесс длился вплоть до 2006 года) было приватизировано более 120 тысяч бывших государственных предприятий. За эту ценность в казну государства поступило около 17 млрд долларов, что равнялось 505 млрд рублей по курсу 1 доллар = 30 рублей. 2/3 этой собственности было приватизировано в 1992-1997 годах. За нее государство выручило только 90 млн рублей с учетом буйствовавшей тогда гиперинфляции.

Не секрет, что процесс разгосударствления в 90-х годах или как потом его лукаво подменили термином "приватизация", вызывает недоумение у подавляющего большинства граждан России, а также обоснованные вопросы у множества профессиональных специалистов в этой области.
По сути, всё свелось к глобальной фальсификации и обману всего населения страны. Процедура разгосударствления общегосударственного имущества и средств производства была подменена банальной раздачей населению так называемых ваучеров, которые должны были стать ценной бумагой номиналом 10 000 неденоминированных рублей за штуку, но по факту оказались никчёмной бумагой. Один ваучер тогда приравнивался к двум бутылкам водки.

1 июля 1991 года Законом " Об основных началах разгосударствления и приватизации предприятий" была подготовлена почва для масштабного передела общенародной (по Конституции СССР) собственности в пользу союзной номенклатуры. Однако, распад СССР не позволил этим планам осуществиться в полном масштабе и приватизация активов бывшего СССР происходила, в основном, под контролем руководств бывших советских республик.

Приватизация В России проходила с начала 1990-х годов (после распада СССР) и связывают её прежде всего с именами Гайдара и Чубайса, занимавшими в то время ключевые позиции в правительстве. В результате приватизации появились люди с огромными состояниями (олигархи).

на фото Анатолий Чубайс

Приватизационный чек эпохи приватизации в России

Ваучерная приватизация, проводилась в 1992—1994 гг. Ей предшествовали законодательные акты Верховного Совета РСФСР, принятые летом 1991 года, которые предусматривали выкуп государственных предприятий и их преобразование предприятия в акционерные общества. Для упорядочения приватизации был принят закон «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР», согласно которому каждый гражданин России получал именной приватизационный счет, на который должны были зачисляться денежные суммы, предназначенные для оплаты приватизируемого государственного имущества. Закон не разрешал продажу приватизационных вкладов другим лицам. Этот закон, однако, не был осуществлен, и вместо него была проведена ваучерная приватизация.

Практическим руководством к приватизации служили Указы Президента РФ «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий» (29 декабря 1991 г.), «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий» (29 января 1992 г.), «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий, добровольных объединений государственных предприятий в акционерные общества» (1 июля 1992 г.), «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» (14 августа 1992 г.), «О Государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» (24 декабря 1993 г.).

Ваучерная приватизация была противоречива, так как ее лозунги (создание эффективного собственника, повышение эффективности предприятий, создание социально ориентированной рыночной экономики) расходились с практикой. По мнению экономистов, практика победила идеологию. Участники приватизации не обладали равными правами. Так, работникам предприятий предоставлялись льготы при приобретении акций этих предприятий, граждане же, не занятые в производстве (медицинские работники, ученые, учителя) такими льготами не обладали.

Летом 1992 г. была введены ваучеры (приватизационные чеки), которые бесплатно раздавались населению и теоретически могли быть обменены на долю в акциях того или иного предприятия. Практически большинство ваучеров было скуплено различными спекулянтами и большинство граждан РФ в приватизации не участвовали.

Номинальная стоимость ваучера составляла 10 тысяч рублей. Имущество предприятий страны было оценено в 1400 миллиардов рублей, и на эту сумму были изданы ваучеры. По утверждению главы Госкомимущества Чубайса, руководившего приватизацией, на один ваучер можно было приобрести два автомобиля «Волга». Реальная стоимость ваучера оказалась равной цене двух бутылок водки.

В работе по приватизации Чубайсу активно помогали иностранные консультанты. В частности, в команде Чубайса состоял гарвардский профессор Андрей Шлейфер — выходец из СССР, эмигрировавший в США в 1976 году. В 2005 году, уже в Америке, он был обвинен в использовании служебного положения в целях личной наживы (так называемый "конфликт интересов" по американскому законодательству), но суд признал его виновность лишь в "нарушении контракта" и обязал выплатить многомиллионный штраф. Деятельность Шлейфера в России подробно описана в статье Дэвида МкКлинтика «Как Гарвард потерял Россию», опубликованной в 2006 году в журнале «Инститюшенал Инвестор». Сам Шлейфер считал свою миссию не столько экономической, сколько политической, утвеждая:

(Западная) помощь сможет изменить соотношение политических сил таким образом, чтобы реформаторы свободного рынка смогли одолеть своих противников... Помощь реформам нужна не потому, что она непосредственно поднимает экономику — для этого она слишком мала — а потому, что она помогает реформаторам выиграть политические сражения.

Бывший министр экономики экономист Андрей Нечаев так прокомментировал ваучерную схему:

С точки зрения применявшейся модели приватизации номинал ваучера не имел никакого значения. Ваучер определял лишь право что-то купить при приватизации. Реальная его стоимость зависела от конкретной приватизационной ситуации на конкретном предприятии. Где-то на ваучер можно было получить 3 акции, а где-то - 300. В этом смысле на нем можно было написать и 1 рубль, и 100 тысяч рублей, что не изменило бы его покупательную способность ни на йоту. По-моему, идея снабдить эту ценную бумагу номиналом принадлежала Верховному совету. Чтобы придать номиналу хотя бы какую-то рациональную основу, решили привязать его к стоимости основных фондов на душу населения.

Такой порядок приватизации оказался выгоден так называемым «красным директорам», то есть руководителям предприятий, получившим эти должности в советские времена. Директора стали владельцами своих предприятий, так как они имели возможность скупить контрольные пакеты акций.

Основная масса населения не знала, что делать с ваучерами, поэтому их стали продавать скупщикам. Цена ваучеров стремительно падала, упав до 3—4 тысяч рублей к маю 1993 года. С целью помочь реализации ваучеров создавались чековые инвестиционные фонды, обменивавшие ваучеры на акции разнообразных компаний.

Хотя предполагалось, что в результате ваучерной приватизации в России образуется средний класс, ее итогом стало значительное расслоение общества.

Во многом приватизация в России повторила историю приватизации церковных земель во Франции во времена Французской Революции. На тот момент земли церкви были конфискованы и на основе этих земель (позже к списку земель добавились бывшие имения иммигрантов и земли принадлежавшие короне) были выпущены ассигнации которые в последствии начали использоваться как деньги. Земли в последствии были распроданы на аукционах в которых зажиточные крестьяне и буржуа имели преимущество перед бедными крестьянами, что, как и в России, привело к расслоению общества.

Залоговые аукционы

Следующий этап российской приватизации был связан с т.н. “залоговыми аукционами”, в результате которых значительные объёмы российских промышленных предприятий и предприятий добывающей отрасли сосредоточились в руках узкой группы лиц позднее названных “олигархами”. В целом процессы приватизации скомпрометировали саму идею в глазах большинства граждан России, т.к. перераспределение собственности выглядело с их точки зрения неадекватным и не имеющим внятной мотивации.

Залоговые аукционы проводились по официальной версии с целью пополнения государственного бюджета. На практике необходимость срочного пополнения бюджета (т.е. его острый дефицит) была организована путём выдачи не обеспеченных активами государственных днежных займов будущим олигархическим группировкам. Полученные средства были использованы олигархами для участия в аукционах, а кредиты так и не были возвращены государству в полном объёме.
То есть, было организовано и проведено мега глобальное мошенничество при самом активном соучастии государства.

В результате этих аукционов-мошенничества государственная собственность была передана в руки олигархов по беспрецедентно низкой цене.

Залоговые аукционы были предприняты в 1995 году с целью пополнения государственной казны. Правительство планировало получить деньги, приватизировав часть государственных предприятий. Идею аукционов с целью для пополнения бюджета выдвинул Владимир Потанин, возглавлявший «ОНЭКСИМ-банк». Инициативу поддержал Анатолий Чубайс, который в то время был вице-премьером и зам. председателя правительства Егор Гайдар. Курировал проведение аукционов глава Госкомимущества Альфред Кох.

Вдадимир Потанин

Анатолий Чубайс

Егор Гайдар

Альфред Кох

На продажу были выставлены самые доходные компании. Аукционы назывались залоговыми, так как, в отличие от обычных аукционов, компании не продавались, а отдавались в залог. Однако, выкуплены обратно они не были. По мнению большинства экспертов были выставлены чрезвычайно заниженные цены. Конкурс на аукционах был очень низкий. Это произошло потому, что многие потенциальные покупатели к ним не были допущены. Во многих случаях в конкурсе участвовало несколько фирм, принадлежавших одному и тому же человеку или группе лиц. Более того, госпредприятия зачастую покупались не за собственные деньги, а за деньги, взятые как бы в кредит у государства.

В результате залоговых аукционов появились олигархи-миллиардеры (Березовский, Ходорковский, Абрамович и другие).

Последствия

В целом приватизация скомпрометировала себя в глазах простых людей. Россияне просто не знали как поступать с приватизационными чеками, зачастую в условиях гиперинфляции они обменивались на более «ценное» — деньги, продукты питания, бутылку водки. Обыватели, выражая своё негативное отношение к приватизации, часто цитировали по этому поводу известное высказывание Бориса Ельцина — «Во всём виноват Чубайс!»

Фонд "Общественное мнение" 20.01.2005 провёл среди населения страны исследование на тему: Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993-2003 годы.

Опрос населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 15-16 января 2005 г.. 1500 респондентов. Дополнительный опрос населения Москвы - 600 респондентов. Статистическая погрешность не превышает 3,6%.

Приватизация, начавшаяся в России более десяти лет назад, породила, помимо прочего, проблему легитимности отношений собственности в нашей стране, остающуюся актуальной и сегодня. Почти две трети россиян (64%) считают, что приватизационные сделки в большинстве случаев проводились с нарушением закона, и лишь 9% - что они, как правило, осуществлялись по закону. Такое распределение мнений весьма устойчиво: в 1998 году первую точку зрения разделяли 63%, вторую - 6% участников опроса.

К тому же российские граждане отнюдь не уверены, что приватизация оказалась оправданной и в чисто экономическом отношении. Только 16% респондентов считают, что приватизированные предприятия работают лучше оставшихся в собственности государства.

Впрочем, и противоположное мнение - что они работают хуже - не является преобладающим: его разделяют 27% опрошенных, тогда как остальные выбирают промежуточные варианты ответа на этот вопрос ("одинаково" - 14%, "бывает по-разному" - 23%) либо затрудняются с ответом (21%). Распределение мнений по данному вопросу с 1998 года тоже практически не претерпело изменений. Но хотя россияне и далеки от единства в своих суждениях о влиянии приватизации на эффективность производства на отдельных предприятиях, они почти втрое чаще считают, что страна в целом развивается лучше, если большая часть предприятий находится в государственной собственности, чем занимают противоположную позицию - что преобладание частной собственности обеспечивает более успешное развитие страны (56% и 20% соответственно). Следует, однако, отметить, что работники небюджетных учреждений и предприятий несколько чаще бюджетников и тех, кто не работает, убеждены в большей эффективности частного капитала.

Усматривая в приватизации аферу общенационального масштаба и, вместе с тем, не считая ее экономические последствия благотворными, россияне, в большинстве своем, уверены, что в целом она принесла стране больше вреда, чем пользы. Сегодня такое мнение разделяют 55% граждан (в 1998 году - 61%), и лишь 7% (в 1998 году - 8%) полагают, что она принесла больше пользы. Считают, что пользы и вреда было поровну, 22% респондентов (в 1998 году - 17%).

Вместе с тем, за последние годы доля сторонников пересмотра итогов приватизации довольно заметно снизилась - с 60% в 2000 году до 51% - в 2005 году. Причем сегодня только треть опрошенных (33%) полагает, что приватизацию не следовало проводить вообще; гораздо больше (46%) - тех, кто считает, что проводить ее следовало, но иначе (полагающих, что она была проведена правильно, лишь 5%). Следует подчеркнуть, что молодые респонденты, отвечая на вопросы, связанные с этой темой, неизменно демонстрировали менее негативное отношение как к самой приватизации, так и к собственникам приватизированных предприятий, нежели представители старшего поколения. Например, мнение о том, что приватизацию не следовало проводить в принципе, разделяют 19% респондентов, не достигших 35-летнего возраста, и 47% - из числа тех, кто старше 55 лет.

КАК ВЫ ПОНИМАЕТЕ СЛОВО "ПРИВАТИЗАЦИЯ", ЧТО ОНО ОЗНАЧАЕТ? (Открытый вопрос, примеры высказываний респондентов см. в приложении.)

ПОГОВОРИМ О ПРИВАТИЗАЦИИ, ПРОВЕДЕННОЙ В РОССИИ В НАЧАЛЕ 90-х ГОДОВ, КОГДА ЧАСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ ПЕРЕШЛА В ЧАСТНЫЕ РУКИ. КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ПРИВАТИЗАЦИЯ, ПРОВЕДЕННАЯ В РОССИИ В НАЧАЛЕ 90-х ГОДОВ, ПРИНЕСЛА РОССИИ В ЦЕЛОМ БОЛЬШЕ ПОЛЬЗЫ, ИЛИ ВРЕДА, ИЛИ ТОГО И ДРУГОГО ПОРОВНУ?

ОДНИ СЧИТАЮТ, ЧТО НЕОБХОДИМО ПЕРЕСМОТРЕТЬ ИТОГИ ПРИВАТИЗАЦИИ. ДРУГИЕ СЧИТАЮТ, ЧТО ИТОГИ ПРИВАТИЗАЦИИ ПЕРЕСМАТРИВАТЬ НЕДОПУСТИМО. С КАКОЙ ТОЧКОЙ ЗРЕНИЯ - С ПЕРВОЙ ИЛИ ВТОРОЙ - ВЫ СОГЛАСНЫ?

неработающие	работающие в бюджетном учреждении, предприятии	работающие в небюджетном учреждении, предприятии

ПОЧЕМУ ВЫ СЧИТАЕТЕ, ЧТО НЕОБХОДИМО ПЕРЕСМОТРЕТЬ ИТОГИ ПРИВАТИЗАЦИИ? (Открытый вопрос, примеры высказываний респондентов см. в приложении.)

ПОЧЕМУ ВЫ СЧИТАЕТЕ, ЧТО ИТОГИ ПРИВАТИЗАЦИИ ПЕРЕСМАТРИВАТЬ НЕДОПУСТИМО? (Открытый вопрос, примеры высказываний респондентов см. в приложении.)

С КАКИМ ИЗ СЛЕДУЮЩИХ УТВЕРЖДЕНИЙ ВЫ СОГЛАСНЫ? (Карточка, один ответ.)

Разумно предположить, что итогом этих процессов должны были стать такие результаты, которые символизировали бы прогресс эффективного хозяйствования после приватизаций и объясняли бы смену подходов к приватизации на протяжении 1990-х годов. При этом практические — и частично поддающиеся количественной оценке — критерии успеха приватизации могут быть едиными для всех избранных стран. К таким критериям относятся: стабилизирующее воздействие на бюджет (доходы от приватизации), приток иностранных инвестиций, капитализация на фондовой бирже и, наконец, устойчивый экономический рост после проведения ключевых (массовых) приватизаций. Среди важных критериев успеха приватизации в начале 1990-х годов часто упоминалось также формирование широкого слоя собственников акций, однако этот критерий постепенно был «потерян» в дискуссиях, посвященных другим результатам приватизационных программ.

В целом за рассматриваемые 10–12 лет в мире было использовано несколько моделей приватизации. Можно объединить латиноамериканскую приватизацию с венгерской по подходу к продаже отдельных предприятий и роли иностранного капитала. Разница в том, что в Латинской Америке продавали только крупные государственные компании (малые предприятия были уже давно приватизированы), тогда как в Венгрии, кроме прочего, попытались выйти на уровень, когда примерно 25% собственности принадлежало бы иностранцам. В большой степени к этой же модели, не предполагающей «повальной» раздачи собственности, можно отнести Корею (в период после азиатского кризиса 1997–1998 годов) и Турцию. Другие страны, переходившие от планового хозяйства к рынку — такие как Эстония, Чехия, Монголия, — провели широкие эксперименты, иногда комбинируя прямые продажи национальным и иностранным инвесторам с раздачей собственности гражданам своей страны. Не все эти эксперименты считаются удачными. А ряд стран фактически обошлись — как Польша — без радикальных программ приватизации, сумев, тем не менее, решить многие проблемы трансформации.

Приватизационные процессы 90-х можно условно поделить на три периода. Первый — с начала 1990-х годов до мексиканского финансового кризиса декабря 1994 года — охватывает ряд масштабных событий в области приватизации. Российская ситуация существенно отличается на фоне этой хронологии тем, что в 1995 году была проведена операция «долги на акции» (так наз. залоговые аукционы), которая в основном и завершила раздачу собственности в России. В целом же в мире именно этот период послужил полигоном для экспериментов с массовыми схемами передачи собственности, которые в ряде стран (при поддержке международных финансовых организаций) рассматривались как необходимые и могут быть охарактеризованы как «большой скачок». В этот период определились принципиальные подходы к трансформации в переходных странах, а к 1994 году государства Центральной и Восточной Европы (кроме СНГ) в целом вошли в фазу роста.

Второй период — 1995–1997 годы (между мексиканским и азиатским кризисами) — может быть охарактеризован как успех традиционной приватизации в условиях роста мировой экономики и финансовых рынков. Основные шаги по трансформации собственности в странах с переходной экономикой были уже сделаны, и началось развитие экономики на новом фундаменте частной собственности.

Наконец, третий период — после 1997–1998 годов — закрепляет тенденции 1990-х годов на базе накопленного опыта и в условиях замедления роста мировой экономики. Приватизационные процессы в этот период продолжаются, но грандиозные эксперименты 1990-х уже закончены и происходит возврат к традиционным способам продажи предприятий.

В целом за 1980-е годы в мире было приватизировано 6 800 предприятий, в том числе 2 000 в развивающихся странах. Основным практическим уроком приватизации в развитых странах (в Великобритании при Маргарет Тэтчер, во Франции в 70–80-х годы) стало проведение сложных переговоров о передаче больших комплексов национальной собственности в руки стратегических инвесторов по возможности за хорошую цену. При этом учитывалась способность потенциального приобретателя управлять сложными (по существу отраслевыми) системами. Основной целью таких приватизаций было сокращение обязательств бюджетов (плюс определенные доходы от продажи самой собственности), а также надежда на повышение качества управления большими устаревшими государственными компаниями. Причем цели и средства их достижения находились в определенном соответствии: возможные ошибки при оценке стоимости компаний и их перспектив могли трактоваться в пользу покупателей для повышения спроса, но это уравновешивалось необходимостью «разгрузки» бюджета и управления страной, что и делало в итоге приватизацию крупных компаний общественного сектора эффективной. Преимущества приватизации крупных компаний «по одной» при существующем рынке капитала и устоявшихся правах собственности (соответственно — и корпоративном управлении) были очевидны, равно как и сложность перенесения этого опыта на развивающиеся и переходные страны.

Однако трудно найти специальное исследование, которое помогло бы определить, насколько частнособственнические инстинкты способны (если не говорить о мелкой и средней собственности) закрепить социально-политический поворот от социализма к демократии и рынку. Здесь различие целей немедленно повлекло за собой различие инструментов. В наиболее радикальном варианте — российском — была сделана ставка на то, что институты рынка сами cформируются под простую передачу прав собственности от государства частным лицам любым путем.

Чехословацкая ваучерная приватизация представляла собой «замкнутую компьютерную игру» и с российской имела мало общего — разве что термин «ваучер». Система гарантировала каждому участнику долю выбранного им объекта. Для участия каждый желающий в нее играть должен был купить билет за двухнедельную зарплату. Потом ему давали информацию и время на раздумье для регистрации — чтo он хотел получить. То есть была гарантия доли в предприятии — большой или маленькой — в зависимости от того, сколько граждан захотело приобрести конкретный «свечной заводик». Всем участникам было известно, что надо делать, — дальше их собственное знание или везение давало им некоторый капитал в форме акций. И потом нельзя было сказать, что кого-то просто надули, — всем был дан шанс и доля. Но в итоге крупнейшие ваучерные фонды «нахватали» собственности и оказались в положении конгломератов с огромными проблемами эффективного управления. Так что приватизация не дала искомых результатов с точки зрения появления эффективного собственника, а приток иностранных инвестиций в Чехию задержался на несколько лет против Польши и Венгрии.

Поиск решений происходил в сравнительно узком временнoм коридоре. Было очевидным, что традиционная приватизация может решить лишь некоторые, но не все проблемы перехода. В частности, существовала проблема создания не столько даже эффективного собственника, сколько собственника, который защищал бы вновь обретенную добычу — часть государственной собственности — от поползновений «левых». На выходе этих дискуссий и обнаружилась та гигантская развилка, которая снова поставила Россию в особое положение среди переходных стран с точки зрения прав собственности и поведения бизнеса, хотя объективно задача перехода к рынку состояла в возвращении «на магистраль», с которой страна сошла в 1917 году.

Можно выделить группу стран, сделавших ставку на приватизацию как способ решения бюджетных и долговых проблем и на продажу крупных компаний стратегическим инвесторам: речь идет о нескольких странах Латинской Америки и Венгрии. Все они получили значительные объемы бюджетных доходов (и впоследствии — прямых иностранных инвестиций).

Хотя экономика Аргентины в 2002 году испытала тяжелейший кризис и никак не выглядит впечатляющим случаем успеха структурной политики, никто еще не усомнился в успехе ее приватизационной стратегии. Всего аргентинское правительство за 1990–1999 годы получило от приватизации почти 45 миллиардов долларов. Вопрос скорее состоит в том, как правительство Аргентины использовало эти средства: на развитие или на поддержание государственных социальных мандатов. Основная часть доходов была получена за счет приватизации нефтяных и нефтеперерабатывающих компаний, газовых и электроэнергетических монополий, системы телекоммуникаций и воздушного транспорта. За указанный период было приватизировано 104 компании, 128 переданы в частную собственность на условиях концессии (включая 86 нефтяных месторождений), 9 — на условиях ассоциативного участия, в 5 компаниях была проведена продажа акций на рынке. Приватизация 90% госпредприятий в течение 1990–1994 годов сократила размер госсектора: если в 1991 году в нем было занято 39% рабочих и служащих, то в 1997 году — только 6,9%.

Вторая группа стран отличалась отсутствием действительно значительных продаж собственности либо проведением массовой приватизации в такой форме, которая не предполагает серьезную максимизацию доходов. Заметно, что эти страны получили значительно более низкие доходы (особенно в расчете к ВВП или на душу населения). Переход к денежной приватизации последовал уже в середине — конце 90-х годов, когда рынок был обременен новыми рисками, возникшими в ходе и после азиатского кризиса.

Следует отметить, что роль приватизации и отношение к ней стали меняться уже в середине 90-х годов — вскоре после завершения первого периода, который по нашей классификации заканчивается мексиканским кризисом декабря 1994 года.

В частности, уже в 1995 году внутренний анализ Всемирного банка привел к некоторому пересмотру отношения к массовых ваучерным схемам: в Отчете о мировом развитии 1996 года ваучерной приватизации приписываются два достоинства — «скорость и осуществимость» и несколько загадочное «увеличение справедливости». Отмечается отсутствие поступлений в бюджет, а вопросительными знаками отмечены «улучшение корпоративного управления» и «расширение доступа к капиталу и квалифицированной рабочей силе». Проблемы корпоративного управления после введения ваучерных схем представляются весьма острыми, а возможность доступа к рынку капиталов без сносного уровня корпоративного управления представляется сомнительной.

Этот же Отчет о мировом развитии в категории стран, где проведена «массовая ваучерная приватизация», числил только Литву, Монголию и Чехию. В России на долю этого метода (на конец 1995 года) пришлось только 11% всей собственности, тогда как 34% остается государственной и 55% — приватизировано по схеме «выкуп администрацией и работниками», против которой международные финансовые организации обычно выступали.

Объективно приватизация должна вести к росту фондового рынка и капитализации компаний. Фактически можно отметить огромный рост торговли акциями после приватизации в Аргентине и Мексике, а после азиатского кризиса — в Польше и Турции. В России как объем торговли, так и капитализация — порядка 50–100 миллиардов долларов (в зависимости от периода) — еще в 2000–2002 годах существенно уступали другим странам.

В 1970-е в развитых странах Запада начался переход от кейнсианских методов государственного регулирования к неоклассическим. Это предполагало значительное сокращение размеров государственного сектора, переход от прямых к косвенным методам централизованного регулирования экономики. Когда в начале 1990-х разрушилась социалистическая система, то в постсоциалистических странах приватизация тоже призвано была стать главным звеном реформ.

При приватизации преследуют три основные цели:

– идеологическую – добиваться того, чтобы предпринимательство было основным саморазвивающимся институтом демократического общества;

– экономическую – повысить эффективность работы страдающих от бюрократизма госпредприятий, а также оздоровить госбюджет путем ликвидации субсидий госпредприятиям и получения доходов от их распродажи;

– социальную – снизить отчуждение трудящихся от средств производства, вовлекая их в число собственников.

Однако между приватизацией в странах с рыночным хозяйством и приватизацией в странах, где ранее была командная экономика, есть принципиальные различия.

Разгосударствление (деэтатизация от французского etate – государство) в высокоразвитых странах Запада – это переход от одной модели смешанной экономики к другой ее модели. Государственный сектор в этих странах мог не играть доминирующей роли, а функционировать на фоне рыночного механизма (Табл. 1). Поэтому здесь приватизация предприятий могла осуществляться относительно безболезненно, как правило, без острых социальных конфликтов (исключением была, например, Франция).

Таблица 1. РОЛЬ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ В СТРАНАХ СМЕШАННОЙ И КОМАНДНОЙ ЭКОНОМИКИ В 1980-е

Таблица 1. РОЛЬ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ В СТРАНАХ СМЕШАННОЙ И КОМАНДНОЙ ЭКОНОМИКИ В 1980-е
Страны смешанной экономики		Страны командной экономики	Доля в добавленной стоимости, %
Франция	17	СССР	96
Италия	14	Югославия	87
Великобритания	11	Польша	82
ФРГ	11	Китай	74
США	1	Венгрия	65
Источник: Савас Э.С. Приватизация – ключ к рынку . М., 1992

В социалистических странах господствовала монополия государства на управление производством. Поэтому для постсоциалистических стран разгосударствление – это качественное сокращение сферы и объема государственного вмешательства в экономику, форма перехода от командной экономики к регулируемому рыночному хозяйству. Ввиду отсутствия опыта перехода от командной экономики к рынку и стремительности его проведения, а также из-за вмешательства в него криминальных кругов, разгосударствление экономики в России оказалось несравненно более сложным процессом, чем разгосударствление на Западе. Если в развитых странах денационализированные предприятия легко и быстро «растворялись» в рыночной конкурентной среде, то в странах социалистического лагеря этой среды практически не было, она была не предпосылкой разгосударствления, а скорее ее желаемым результатом.

Приватизация является одним из важнейших звеньев политики разгосударствления. Приватизация в широком смысле слова – это преобразование государственной собственности в другие формы собственности. Строго говоря, приватизацией в узком смысле слова следовало бы называть только передачу собственности в частную (индивидуальную) собственность. Именно такое определение звучало в российском Законе о приватизации 1991: «Приватизация – это приобретение государственных предприятий и их имущества в частную собственность и частное управление». Однако исторически этот термин используют более широко, для обозначения любых изменений государственной формы собственности – даже для акционирования , когда новым коллективным собственником становится акционерное общество (корпорация), т.е. не одно лицо, а тысячи или десятки тысяч совладельцев.

Проблемы проведения приватизации.

При определении стратегии приватизации необходимо решать три основные проблемы.

Первая проблема: кому передавать государственную собственность?

Новыми собственниками могут быть, в принципе, любые лица, способные выкупить госсобственность (в том числе и иностранные граждане). Однако чаще государство оказывает предпочтение определенным социальным группам (например, трудовому коллективу или директорскому корпусу приватизируемого предприятия). В некоторых постсоциалистических странах (в Восточной Германии, в Прибалтике) собственность возвращалась наследникам тех лиц, у которых она некогда была отобрана. Поскольку государственная собственность при социализме юридически считалась общенародной, то правомерной может быть и точка зрения, что собственность государства должна быть передана всем гражданам страны. Следует, однако, учитывать, что не всякий юридически законный претендент на экс-государственную собственность сможет ее эффективно использовать.

Вторая проблема: на каких условиях передавать государственную собственность ?

Приватизируемая собственность может продаваться новым собственникам по восстановительной стоимости, по рыночной (аукционной) или по льготной цене. Наконец, возможна и бесплатная раздача госсобственности. Если новыми собственниками становятся не отдельные граждане, а многочисленные группы, то передача титулов собственности осуществляется частями, через продажу акций. Для пополнения госбюджета лучше, конечно, проводить продажу по рыночной цене, но по социальным соображениям потенциальным покупателям часто предлагают приобрести госсобственность по льготным ценам.

Третья проблема: следует ли ожидать экономической выгоды от приватизации?

Необходимо учитывать, что любой способ приватизации связан с противоречиями между финансовыми выгодами правительства, экономической эффективностью и социальной справедливостью. Американскими экономистами доказана теорема Сэппингтона – Стиглица : если правительство продает с аукциона предприятие, то для того, чтобы возникшее вместо него коммерческое предприятие сохранило диктуемый правительством производственный профиль, а само правительство не потеряло своих доходов, необходим жесткий государственный контроль. В любом случае прямые и быстрые экономические выгоды для государства не всегда вероятны. Следовательно, интерес к приватизации диктуется скорее идеологическими и социально-политическими, чем экономическими соображениями.

Приватизация в зарубежных странах.

Пионером приватизации в виде крупномасштабной экономической реформы в национальных масштабах стало в 1979–1987 консервативное правительство Великобритании М.Тэтчер .

Британская приватизация касалась энергетических компаний, транспортных предприятий, распродажи государственных квартир в полную собственность бывшим арендаторам. Стремясь добиться народной поддержки, правительство сознательно занижало при распродаже стоимость акций госпредприятий (Табл. 2), что позволило нескольким миллионам англичан стать акционерами.

Таблица 2. РАСПРОДАЖА НАИБОЛЕЕ КРУПНЫХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ 1980-х

Таблица 2. РАСПРОДАЖА НАИБОЛЕЕ КРУПНЫХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ 1980-х
Приватизированные фирмы	Дата продажи	Способ продажи	Чистый доход бюджета от продажи, млн. ф.ст.
«Бритиш телеком»	Ноябрь 1984.	Фиксированная цена, продано 50,2% акций	3,693
«Кэйбл энд Уайрлес»	Октябрь 1981	Фиксированная цена, продано 49,4% акций	182
	Декабрь 1983	Цена по договоренности, продано 22,3% акций	263
	Декабрь 1985	Фиксированная цена, продано 22,7% акций	580
«Бритиш газ»	Декабрь 1986	Фиксированная цена, продано 100% акций	7,750
«Бритиш петролеум»	Октябрь 1987	Рыночная цена, продано 100% акций	7,200

Опыт Великобритании по распродаже государственных предприятий был использован многими странами мира – и развитыми, и развивающимися.

В 1986 широкомасштабную приватизацию начало проводить социалистическое правительство Франции: за три года премьерства по инициативе премьер-министра Ж.Ширака были приватизированы телекоммуникационная компания Alcatel Alsthom, национальный канал TF1, 5 крупных сберегательных банков, 2 большие финансовые группы. В 1990–2000-е во Франции прошло еще несколько «волн» национализации.

Активная роль Великобритании и Франции в проведении приватизации привела даже к появлению терминов «тэтчеризм» и «ширакизм» как синонимов «приватизации». Кроме них, масштабную приватизацию проводила Германия: в 1990, после воссоединения страны, был создан Опекунский совет, призванный провести постепенную приватизацию экс-социалистической экономики восточных земель.

В ходе приватизации в развитых странах им, как правило, удавалось повысить эффективность работы экс-государственных предприятий, страдавших от бюрократического управления и отсутствия конкуренции. Великобритания в результате реформ в определенной степени восстановила свой статус одного из экономических лидеров Западной Европы.

Среди развитых стран широкомасштабные приватизационные мероприятия проводились только Европе, поскольку в странах других регионов не было крупного государственного сектора.

Среди развивающихся государств наиболее активно и относительно успешно приватизация проходила в Латинской Америке. Лидирующую роль играла Мексика: на ее долю в конце 1980-х – начале 1990-х приходилось около 20% стоимости всех приватизационных сделок развивающихся стран. В Бразилии летом 1998 произошла самая крупная в мире приватизационная сделка – государственный телекоммуникационный холдинг Telebras был продан на конкурсных торгах за почти 19 млрд. долл.

В других развивающихся странах приватизация проходила менее успешно. В Африке сильная коррупция делала проведение приватизации скорее способом обогащения политической элиты, чем средством оздоровления экономики. В Азии государственное управление было относительно успешным, поэтому приватизация здесь оказалась менее широкой, чем в других регионах.

Если в развитых странах в покупке прав на приватизируемые предприятия участвовали в основном рядовые граждане, то в развивающихся странах большая доля бывшей госсобственности скупалась иностранными фирмами.

По данным Всемирного банка, к началу 1990-х национальные программы сокращения государственного сектора приняли более 80 стран. Следует подчеркнуть, что там, где проводилась приватизация, она привела к сокращению государственной собственности, но не к полной ее ликвидации.

Под влиянием зарубежного опыта необходимость проведения приватизации обсуждалась уже в СССР. Однако практические преобразования собственности в России начались только в 1992.

На селе произошла реорганизация колхозов и совхозов, которые, как правило, превращались в акционерные общества под руководством бывших председателей и директоров.

В сфере городской экономики процесс приватизации оказался наиболее трудным и противоречивым. На государственную собственность претендовали и рядовые работники, считавшие ее «общенародной», и представители хозяйственно-партийной номенклатуры, которая давно де-факто распоряжалась госсобственностью почти как своей. Ни те, ни другие не хотели и не могли выкупать эту собственность по ее реальной цене. Именно от решения этой проблемы зависел успех курса рыночных реформ в целом.

Основным способом приватизации в 1992–1993 стало акционирование – дробление прав собственности среди тысяч держателей акций.

Разработчиками программы реформы были подготовлены три варианта акционирования госпредприятий.

1. Базовая модель – с преимущественным контролем государства : рабочий персонал приватизируемого предприятия имеет право на бесплатное получение привилегированных (не дающих права голоса) акций в размере 25% от их общей суммы, но не более чем на 20 номинальных месячных окладов на каждого работника. Кроме этого, они могли купить до 10% обыкновенных акций со скидкой 30% их номинальной стоимости за деньги и ваучеры, но не более чем на 6 минимальных окладов на работника. Администрация и руководство предприятия имели право приобрести не более 5% обыкновенных акций и не более чем на 2000 минимальных месячных окладов на человека.

Такую модель чаще всего выбирали коллективы крупных капиталоёмких предприятий, у которых не было финансовых возможностей приобрести значительный пакет акций своего предприятия.

2. Модель с преимущественным контролем работников предприятия – трудовой коллектив имел право получить по закрытой подписке абсолютный контрольный пакет своего предприятия (51% всех акций) по цене, близкой к номиналу. При этом каждый член коллектива мог подписаться не более чем на 5% от общей суммы акций.

Такую модель избрало большинство предприятий (примерно 3/4), особенно с невысокой капиталоёмкостью. Большую часть акций при этом смогла приобрести администрация предприятия.

3. Модель с внутренним или внешним инвестором – инициативная группа заключала с фондом имущества договор о реорганизации предприятия сроком на 1 год. Согласно условиям этого договора, каждый член инициативной группы должен был вложить в реорганизацию предприятия не менее 200 минимальных размеров оплаты труда). Если через год договор был выполнен, то члены группы получали право на приобретение 20% обыкновенных акций предприятия. Трудовой коллектив (включая членов инициативной группы) мог приобрести еще 20% акций.

Данный вариант использовался наиболее редко. Главная проблема состояла в том, что при серьёзном риске собственными средствами инициативная группа не получала контрольного пакета акций.

При любой модели приватизации значительная часть акций (от 49 до 80%) уходила за пределы предприятия и попадала в руки государственных комитетов и фондов имуществ. Они, в свою очередь, торговали этими акциями на фондовой бирже, продавая их частным лицам и различным экономическим организациям (например, инвестиционным фондам).

Если акционирование при приватизации является общепризнанной практикой, то ваучерная компания оказалось особенностью России (за рубежом схожие методы применялись только в Чехии и Монголии).

Согласно исходному замыслу этой компании, каждый гражданин России должен был бесплатно получить свою долю общенародной собственности. По указу президента в 1992 прошла раздача ваучеров – ценных бумаг на предъявителя, которые должны использоваться до середины 1994.

Ваучер можно было либо продать по текущему рыночному курсу, либо обменять непосредственно на акции какого-либо приватизируемого предприятия, либо обменять на акции инвестиционного фонда. Многие россияне предпочли продавать свои ваучеры за наличные деньги. Организаторы приватизации уверяли, будто цена ваучера достигнет цены автомашины. Однако рыночный курс этих бумаг сравнялся с его номиналом только к осени 1993, и даже к концу ваучерной компании курс ваучера был ниже цены велосипеда.

Осуществить прямой обмен ваучера на акции приватизируемых предприятий могли, как правило, только их работники. Большинство же рядовых граждан обменивали свои ваучеры на акции различных чековых инвестиционных фондов (ЧИФов). Впрочем, начало выплаты дивидендов в 1994 вызвало сильное разочарование. Поскольку значительная часть предприятий России в первой половине 1990-х была нерентабельна, то и прибыль по акциям предприятий, держателями которых выступали инвестиционные фонды, была очень низкой. Кроме того, широкий характер приняло мошенничество в ЧИФах. Поэтому годовые доходы собственников акций инвестиционных фондов оказались в лучшем случае соразмерны со средненедельным заработком. В 1995–1997 большинство ЧИФов вообще прекратили свою работу.

Сами организаторы приватизации задним числом признали, что «недостаточный» контроль государства за чековыми инвестиционными фондами был одним из главных пороков приватизации.

Результаты приватизации в России 1990-х.

Приватизационная реформа в России в основном завершилась уже в 1995 (Табл. 3 и 4). По данным Мирового Банка, на 1996 55% активов бывших государственных предприятий оказались выкуплены работниками предприятий (менеджерами и служащими), 11% – населением через ваучеры, 34% оставались в собственности государства. Приватизация госпредприятий продолжалась и в последующие годы, но уже не играла принципиальной роли в экономических реформах.

Акционерно-ваучерная компания в России привела к торжеству номенклатурной приватизации . Реальными собственниками стали, в первую очередь, представители старой партийно-хозяйственной элиты – директора, получившие значительную долю «внутризаводских» акций, и руководители крупных финансовых компаний, контролирующие «внешние» пакеты акций. Мелкие акционеры (внешние инвесторы и члены трудовых коллективов) лишились возможности влиять на управление и получать сколько-нибудь заметные доходы. Поскольку при проведении приватизации допускались нарушения, власть получила возможность держать новых крупных собственников под контролем, угрожая им привлечением к суду при нарушении диктуемых «правил политической игры».

Таблица 3. ЧИСЛО ПРЕДПРИЯТИЙ И ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ В РОССИИ ПО ФОРМАМ СОБСТВЕННОСТИ (на 1 января)

Таблица 3. ЧИСЛО ПРЕДПРИЯТИЙ И ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ В РОССИИ ПО ФОРМАМ СОБСТВЕННОСТИ (на 1 января)
	Годы
	1995	1998	2000	2004
Всего, тыс.	1946	2727	3106	4150
в т. ч. по формам собственности, %
– государственная и муниципальная	25,5	11,9	11,2	19,8
– частная	62,5	73,9	74,4	78,0
– прочие	12,0	14,2	14,4	12,2
Составлено по: . 2004. Стат. сборник / Росстат. М.: 2004. С. 331.

Таблица 4. СТРУКТУРА ПРИВАТИЗИРОВАННОГО В РОССИИ 1993–2002 ГОСУДАРСТВЕННОГО И МУНИЦИПАЛЬНОГО ИМУЩЕСТВА ПО ФОРМАМ СОБСТВЕННОСТИ И СПОСОБАМ ПРИВАТИЗАЦИИ
	Годы
	1993	1996		1999	2002
Число приватизированных предприятий, всего	42 924	4 997		1 536	2 557
Из них, в %
– государственная собственность	16,45	18,57	6,77			3,36
– собственность субъектов РФ	22,18	14,31	19,40			8,84
– муниципальная собственность	61,37	67,12	73,83			87,78
Структура приватизированного имущества по способам приватизации, в %:
– акционирование;	31,10	22,50	12,00				3,40
– продажа на аукционе и коммерческом конкурсе;	38,00	42,10	74,60				61,40
– выкуп арендованного имущества;	29,50	32,10	8,30				32,90
– прочие	1,40	3,30	5,10				2,30
Составлено по: Российский статистический ежегодник . 2004. Стат. сборник / Росстат. М., 2004, табл. 13.14 и 13.15

Таким образом, результаты приватизации в России не следует переоценивать. Доступ к собственности остался тесно связанным с близостью к властным структурам, не сложился механизм действенной защиты прав собственности. Свершившиеся преобразования собственнических отношений пока не пользуются у граждан России одобрением.

С другой стороны, после относительно быстрого (за три-четыре года) проведения приватизации реставрация командной экономики стала в России невозможной – это нарушало бы интересы новой элиты, сделавшей себе состояние на разделе государственной собственности.

Юрий Латов , Дмитрий Преображенский